— Нет! — Амарель хватил кулаком по камням, поранив руку ещё больше. — Нет! Нет!

Он огляделся, сам не зная, что ищет, и увидел на земле что-то жёлтое. Венок. Одуванчики расплелись, обтрепались, были покрыты пылью.

Мысленно Амарель снова очутился на поляне. Как он изумился собственной смелости, потащив Мэриэн танцевать. Каким сияющим был взгляд Мэриэн из-под глупого цветочного венка, надетого ей на голову! Казалось, всю её пронизывало солнце.

— Нет, — Амарель бессмысленно смотрел, как кровь стекает с его костяшек, пальцев, капает вниз, оставляя следы на башмаках. Совсем недавно Мэриэн сняла сапоги, натёршие ей ноги до мозолей, и сунула стопы в речную воду. Амарель заметил, как износилась её обувь, да и полосы ткани, которыми Мэриэн оборачивала ноги, изорвались и не защищали их. В поэмах, наверное, не пишут, как герой предлагает свои башмаки той, которая притянула его взор, но Амарель именно так и поступил. «Глупый ты, — по-светлому рассмеялась Мэриэн. — Сам-то как ходить будешь?» Тогда Амарель нашёл и нарвал ей больших мягких листьев в лесу, Мэриэн обернула ими стопы и надела сапоги. Взгляд её согревал сильнее, чем солнечные лучи, и Амарель сделал бы, что угодно, лишь бы ещё так погреться.

Но его оставили здесь.

— Тос-си! — донеслось до него, и Амарель вскинул голову. Скоро эмегены доберутся сюда. Их встретит каменный обвал и лёгкая добыча рядом. Свою дубину Амарель потерял в суматохе — сколько ни смотрел вокруг, не находил её. Быть может, улетела в пропасть. Сгинула, как та волшебная палочка — в бурлящем потоке горной реки. Амарель остался совершенно безоружен и один-одинёшенек. Против отряда эмегенов.

Эсфи и Мэриэн обманули его. Их доверие, взгляды, жесты и слова… всё ложь. Правда — молчание и проклятые камни, которые не раскидать, не убрать с пути, потому что у него, Амареля, дара нет.

«Жди знамения», — сказал Аграссе во сне, и вот оно — знамение.

Перед глазами Амареля возникла предательская пелена, с каким-то животным рёвом он ударил по камням обоими кулаками, и ещё раз, уже не видя, как брызнула кровь, и почти не замечая боли.

Всё, что чувствовал Амарель — это жар в голове, груди, на кончиках пальцев, жар такой нестерпимый, что захотелось излить его на кого-нибудь, сжечь дотла. Амарель повернулся туда, откуда эмегены шли к нему, инстинктивно поднял руки.

Он услышал крики, призывы стоять, а потом — отходить. Отходить?! Смахнув слёзы, Амарель едва не завопил: один столб огня поднимался с его правой руки, а второй — с левой.

Бежать бы — от собственного огня. Но всё, что Амарель мог сделать — это смотреть широко раскрытыми глазами то на свои руки, то на эмегенов, и трястись от страха. А потом он кое-что осознал, и дрожь ушла.

Огонь не жалил Амареля, и кровь перестала течь. Это значило, что он… дэйя?!

А тем временем предводитель отряда, знакомый эмеген с повязкой на голове, опомнился. Перехватил дубину поудобнее. И понёсся на Амареля с боевым кличем «Аус-се!» Всё-таки эмеген не может отступить перед опасностью, пока не убедится, что это действительно опасность.

Амарель успел об этом подумать, прежде чем столб огня сорвался с его пальцев и ударил прямо в грудь эмегена. Прожёг дыру насквозь. Эмеген упал, раскинув огромные ручищи, и дубина покатилась по земле. Он даже не понял, что случилось, когда был мёртв. А ведь наверняка решил, что успеет хватить человечишку дубиной промеж глаз?

Его собратья стали отступать, а Амарель двинулся вперёд — теперь уверенно, без колебаний.

— Тос-си, — шептал он. — Тос-си.

Амарель улыбался, превращая эмегенов в обугленные трупы. И рука его ни разу не дрогнула.

Конец первой части

Часть 2. Главы I - II

I

Эсфи не помнила, как она потеряла сознание. Последним, что отпечаталось в её памяти, были камни, они сыпались совсем близко, а Эсфи хотела их остановить, но у неё ничего не вышло.

Очнулась она в сумерках. Было неудобно лежать на земле, болела голова, и Эсфи тихонько захныкала, но тут же прекратила. Где Мэриэн? Эсфи села, огляделась — и облегчённо вздохнула, различив знакомое рыжее пятно на земле. Протянула руку, коснулась волос Мэриэн:

— Вставай!

Мэриэн не откликалась.

Эсфи стало страшно. Она никак не могла понять, что это за тёмная стена позади неё, откуда взялась. А Мэриэн… она скоро придёт в себя. С ней не могло случиться ничего плохого, твердила себе Эсфи. Если бы она хоть на миг подумала иначе, то стала бы плакать, не в силах остановиться.

Поднявшись на ноги, Эсфи неуверенно побрела к «стене», дотронулась до неё пальцем. Камень. И там камень, и здесь. Так это же обвал, который она, Эсфи, сама устроила! Когда её дар пробудился, первым на пыльную землю рухнуло дерево, выдернутое с корнем, а следом и камни полетели…

Очнувшись от воспоминаний, Эсфи с ужасом подумала, что Амарель-то остался позади!

— Амарель! — Эсфи стукнула по камню. — Ты там? Ты там?!

Никто не ответил, и только эхо разнесло её крик по горам…

За спиной раздался слабый стон.

— Мэриэн! Живая! — Эсфи обернулась, отчаянно желая увидеть, всё ли с Мэриэн в порядке. Подойти? Спросить? Отчего-то не слушались ни ноги, ни язык.

— Я… сейчас, — с трудом произнесла Мэриэн. Кажется, она вставала. Да, она могла встать! От облегчения у Эсфи по щекам потекли слёзы.

— Эсфи? Ты… — начала Мэриэн.

— Я не ушиблась! — Эсфи вытерла глаза. – А ты?

— Почти цела. Может, шишка на голове останется, — Мэриэн подошла к ней. — Счастливо отделались! Когда твои камни повалили, меня по макушке стукнуло. А где… — Она оборвала себя, и стало тихо, если не считать далёкого рокотания горного потока на дне пропасти.

— Он остался там? — голос Мэриэн упал до шёпота.

У Эсфи не было слов — она кивнула, закрыла лицо руками, и слёзы полились опять. Бедный, бедный Амарель, эмегены, наверное, добрались до него, и всё из-за неё… Эсфи села на землю, обхватила колени руками и спрятала лицо, продолжая всхлипывать.

Мэриэн звала Амареля, пока не охрипла, а когда Эсфи уже устала плакать, она слышала, как Мэриэн пыталась перелезть через камни. И когда у неё не вышло, Мэриэн пыталась раскидать камни, ругаясь, как простолюдинка, а потом обессилела и замолчала.

— Это я… — Эсфи трясло, как в лихорадке. — Это я виновата…

Она вспомнила, как раньше швыряла камни, когда они с Мэриэн убегали от эмегенов, и была поражена мыслью: а что, если и тогда кто-то погиб? Пусть эмеген, пусть не человек, но мог погибнуть. А пока они с Мэриэн идут к волшебнику, сколько ещё несчастий случится?

Что-то подтолкнуло Эсфи встать. Она окликнула Мэриэн, но та не ответила и даже не двинулась с места. Эсфи не подозревала, что Мэриэн успела так привязаться к Амарелю, несмотря на всё его лукавство. А вышло так, что Эсфи и Мэриэн сделала несчастной.

Ещё несколько тихих шагов, и Эсфи остановилась на краю пропасти. Если она захочет, то бросится вниз — полетит, как птица. Будет больно, но потом она очнётся рядом с мамой…

— Ты что делаешь?! Отойди!

В голосе Мэриэн было столько испуга, что Эсфи вздрогнула.

— Так будет лучше! — Она вовсе не была в этом уверена, но ей стало так противно от себя самой, так стыдно перед Мэриэн, что прыжок в пропасть казался лучшим решением. Разве она, Эсфи — не чудовище?!

— Кому будет лучше? Я сказала, отойди! — Судя по голосу, Мэриэн подобралась ближе.

Не оглядываясь, Эсфи распростёрла руки, словно и вправду была птицей, а это её крылья.

— Я прыгну. Попытайся только меня тронуть — и я прыгну!

— Ну, хорошо. Я тебя не трогаю, — Мэриэн заговорила мягко и печально.

— Амарель погиб из-за меня. Его убили эмегены! Или один из моих камней, — Эсфи сжала кулаки. — Я думала, я научилась вызывать дар, когда захочу!

— Ты не виновата, — убеждала её Мэриэн. — И ты научишься, обязательно научишься! Только не прыгай. Я дала слово твоей матери…