— Я лишила тебя друга, — губы Эсфи задрожали, по щекам потекли ручейки слёз. Как же ей было плохо! Опустив руки, Эсфи поёжилась — словно отталкивая её, со стороны пропасти подул холодный ветер. Становилось всё темнее... и страшнее. Сможет ли она прыгнуть? Хватит ли у неё духу... или нет.

— А теперь ты хочешь лишить меня подруги? — хрипло проговорила Мэриэн.

Всю решимость, что ещё оставалась у Эсфи, как ветром сдуло после этих простых слов. Она подумала и сделала шаг от пропасти. А Мэриэн тут же оказалась рядом, сгребла Эсфи в охапку и потащила прочь, яростно приговаривая:

— Отшлёпать бы эту девчонку да по королевской заднице!

Наверное, сегодня у Эсфи был день неиссякаемых слёз.

Они спустились на равнину, втайне надеясь, что все эмегены остались позади, а дойти до Фаарне, столицы Гафарса, окажется легко. Мэриэн говорила только об этом, пока кормила Эсфи невкусными корешками и готовила для неё постель. Эсфи молчала и ела корешки, не капризничая, отчего подруга снова насторожилась:

— Не вздумай только глупостей натворить! Я могу не успеть тебя удержать.

— Да не буду я ничего делать, — промямлила Эсфи с набитым ртом. Ей опять стало стыдно, и она заверила, дожевав корешок: — Даю... даю слово принцессы!

Мэриэн невесело хмыкнула.

— Слово принцессы, говоришь... Ладно уж, поверю!

Ночью Эсфи лежала без сна и слушала ровное дыхание подруги. Мэриэн так устала, что не смогла бодрствовать, но бояться ей было нечего. Всё равно Эсфи не сможет прыгнуть в обрыв или уйти в лес к волкам, даже если захочет. Она попросту испугается! И добраться не успеет — пока будет плестись, шурша травой и натыкаясь на ветви мирно растущих сосен, Мэриэн проснётся. И тогда уж наверняка отшлёпает Эсфи, как маленькую.

Ночь была светлая. Ворочаясь без сна, Эсфи представила себе много-много сияющих точек на небе — звёзд. Наверное, это красиво. Горький комок подкатил к горлу — красиво, но она этого не увидит. Разве что дар пробудится посреди ночи. Дар… Скорее его можно было назвать проклятьем! Амарель никогда не увидит звёздного неба, вот что хуже всего.

Мэриэн перевернулась во сне на другой бок и пробормотала:

— Друг… Не другом я его хотела назвать.

Эсфи догадалась, что именно снилось Мэриэн, почувствовала себя ещё хуже и заснула в слезах, когда ночь отступила, и небо уже начало розоветь.

Проснулась она оттого, что Мэриэн трясла её:

— Вставай! Вставай быстрее!

Эсфи вскочила, открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого солнца. Мэриэн поддержала её за плечи.

— Что такое? Эмегены? — испуганно пискнула Эсфи, вцепившись в Мэриэн.

— Нет. Путешественники! Едут в Гафарса и могут взять нас с собой.

Путешественники! Эсфи мигом вообразила себе купеческий караван, как в сказке. Развевающиеся на ветру бороды и пёстрые одежды, взгляды людей, повидавших много чудес на свете... Эсфи так погрузилась в эту картинку, что не сразу расслышала слова Мэриэн, пока та вела её прочь:

— Надеюсь, что в повозке тебя не растрясёт и не станет тошнить, как на корабле…

Эсфи очнулась:

— В какой повозке?

— Запряжённой быками, — спокойно ответила Мэриэн, и Эсфи нахмурилась. Ей очень хотелось сказать, что она лучше пешком пойдёт, чем будет трястись в повозке, пересчитывая все камни и ухабы на дороге. Живо вспомнилось, как они с Мэриэн ехали в Лейен, и как это было утомительно. А потом чуть не стошнило!

Эсфи открыла рот, чтобы всё это высказать, но тут же закрыла его обратно. Она ведь не принцесса, а беглянка, и давно пора с этим свыкнуться, как сделала Мэриэн. Эсфи понурила голову и смотрела себе под ноги, думая о том, как несправедлив этот мир.

Скоро они выбрались на дорогу.

— Это и есть Миана? — долетел до Эсфи звонкий детский голос, и она растерянно моргнула. Повозкой правила такая же маленькая девочка, как она сама?! Или ещё младше.

— Да, это моя сестра, — как ни в чём не бывало, подтвердила Мэриэн. Эсфи всё-таки не удержалась и сердито зашептала ей на ухо, когда Мэриэн подсаживала её в повозку:

— Ты сказала — путешественники! А там один ребё…

— Прошу прощения, — детский голос прозвучал со всей взрослой важностью. И как только услышала? — Я не ребёнок.

Кто-то закашлял басом, показывая, что «девочка» путешествовала не одна. Должно быть, этот мужчина и правил повозкой.

— А как тебя… вас зовут? — Эсфи стало неловко из-за своих слов.

— Тарджинья, — прозвенело в ответ, и Эсфи вдруг осознала, что с ней говорили на каком-то странном языке, а она всё поняла и даже отвечала на своём, афирском! Эсфи беспокойно заёрзала на месте. Мэриэн, сев рядом, взяла её за руку и успокаивающе шепнула:

— Всё будет хорошо, — и тут же наступило молчание — наверное, не только Эсфи вспомнила Амареля, и не только Эсфи пришлось проглотить непрошеный комок в горле.

— Устроились? Едем? — спросила Тарджинья.

— Едем, — решительно ответила Мэриэн. — Если надо, я помогу вам править повозкой.

Кажется, её совершенно не удивляло, что она понимала Тарджинью, а Тарджинья понимала её. Или Мэриэн просто не подавала виду. В любом случае, её спокойствие передалось Эсфи — если Мэриэн не хваталась за меч, значит, всё и вправду хорошо… пока.

— Мы тебя утомлять не будем. Ты нам ещё пригодишься, если из леса разбойники выскочат, — Тарджинья хихикнула, как если бы сказала что-то забавное. А Эсфи снова встревожилась — разбойники! Ещё этого не хватало.

— Верно, пригожусь, — согласилась Мэриэн с Тарджиньей, и они поехали. Повозку, как и опасалась Эсфи, трясло, и она то наваливалась на Мэриэн, то оказывалась у самого борта. Потом Мэриэн обхватила её за плечи, привлекла к себе, и, пожалуй, стало чуточку уютнее. Эсфи старалась ободрить себя: всё страшное позади, они едут к волшебнику, который научит её владеть своим даром, и она будет использовать его во благо. Эсфи зажмурилась и стала повторять про себя: верю, верю, верю. В детстве это ей помогало – поможет и теперь.

II

— Сиди и не шевелись, — велела Мэриэн перепуганной Эсфи. Та кивнула, пытаясь вытереть слёзы грязными ладошками, но только испачкалась ещё больше.

— Я не дам никому подойти, — Мэриэн отошла на пару шагов и взялась за лук. В колчане была всего одна стрела, но её хватит, чтобы остановить врага.

И Мэриэн знала, кто окажется врагом, ещё до того, как он подошёл ближе. Человек в чёрном плаще, с прикрывающим лицо капюшоном, неспешно шагал через поле. Мэриэн выхватила стрелу и наложила её на тетиву, стараясь не обращать внимания на то, как дрожали руки.

Спокойно. Прицелиться. Вот так.

Время растянулось, и Мэриэн казалось, что она долго, не меньше часа, готовилась стрелять.

Он остановился шагах в двадцати от неё, снял капюшон, и Мэриэн вздрогнула. Знала, но до конца не верила. Не хотела.

— Амарель… Ты же умер.

— Кальфандра воскресила меня, — он говорил так же медленно, как и двигался — и, кажется, его ничуть не тронули рыдания Эсфи.

— Зачем ты пришёл? — Мэриэн с удовольствием бросила бы лук и стрелы, но нет — она должна была стоять насмерть. Она ведь знала и то, что услышит:

— Чтобы наказать Избранную Ученицу. Она не выбрала веру, а значит, умрёт. Так гласит закон Кальфандры.

Эсфи заскулила, как раненая собачонка. Она была так подавлена, что не могла использовать свой дар. А ведь раньше Амарель сам прикрыл бы её своим телом от любого, кто попытался бы напасть…

— Неправда, — Мэриэн не сводила с него взгляда. — Ты же... ты привязался к ней!

Амарель был весь чёрно-белый: черная одежда, волосы, глаза, белое лицо и бескровные губы. Пусти стрелу, и кроваво-красный цвет нарушит это однообразие. Мэриэн расхохоталась, как безумная, и прицелилась ему в лоб:

— Не подходи!

Амарель не послушался, словно после воскрешения утратил все страхи. Оставалось только одно: выстрелить. Убить. Чтобы не возвращался…