— Мы ничего не скажем Избранной, верно?

Мэриэн наклонила голову в знак согласия. Эсфи не должна знать, что её камни кого-то убили, пусть даже эмегена. Сейчас Мэриэн то следила за Га-Аром, сжимая рукоять меча, то прислушивалась — не проснётся ли Эсфи?

Шипящие звуки срывались с губ эмегена, а Амарель передавал их значение Мэриэн. Иногда она посматривала на него — не утаит ли чего? Они спасли друг друга от смерти, но Мэриэн всё ещё сомневалась, стоит ли опять доверять Амарелю. В Городе Эмегенов он тоже спас их с Эсфи от разъярённой толпы, но это не помешало ему строить свои планы.

— Верховный оставил у тропы отряд. Два десятка. Велел вас подстеречь. Чтобы прямо в руки попали. И поколдовать не успели, — эмеген ощерил кривые тёмные зубы. — А мы с братом решили попробовать и отомстить. Вдруг, говорю ему, получится. Другой ход нашли. Поблуждали и на вас вышли.

Мэриэн бросила взгляд на труп, лежавший неподалёку. Было уже совсем светло и видно, как трава под ним побурела от крови.

— Хотели вас троих убить. За брата.

Амарель спросил Га-Ара, у какой тропы поджидал эмегенский отряд. И что за ход они с братом тайно сумели найти. Га-Ар показал в ответ увесистый волосатый кулак.

— Отвечать не станет, хоть режь, — Амарель обескураженно развёл руками.

Мэриэн сдвинула брови. Она так и думала, а по физиономии эмегена стало очевидно — об отряде он упомянул затем, чтобы неудавшиеся жертвы хоть от страха помучились.

Мэриэн не собиралась мучиться. Что будет, то будет.

— А с ним как поступить? — вернул её к действительности голос Амареля.

Мэриэн нахмурилась. Убить в бою, защищаясь — одно дело, убить пленника — другое. И всё же она смогла бы это сделать ради Эсфи и слова, данного королеве Агрей, если бы не рассказ о том, как эмегены потеряли своего любимого брата и хотели отомстить за него. Из гнусных дикарей они превратились в таких же способных страдать существ, как и люди. Так что Мэриэн казалось почти немыслимым взять и спокойно прикончить Га-Ара.

— Я могу… это сделать, — тихо произнёс Амарель.

Мэриэн уставилась на него.

— Дай мне меч, — Амарель прочистил горло и говорил уверенней.

— Ты никогда не убивал, — Мэриэн была сбита с толку.

— Когда-нибудь мне придётся это сделать, — Амарель протянул к ней руку, взгляд его сделался требовательным. Га-Ар наблюдал за ними, не говоря ни слова.

Мэриэн пожала плечами, но позволила Амарелю взять меч. Руки их соприкоснулись на рукояти — и Мэриэн заметила, как дрогнули на миг его пальцы… И тут эмеген с торжествующим шипением вскочил на ноги, отпихнул Мэриэн и Амареля, как слабосильных щенят, и бросился бежать.

Только далеко он не ушёл — Амарель прыгнул следом. Он бил неумело, но со всей злостью, и воткнул клинок по самую рукоять в спину эмегена. Га-Ар издал какой-то странный звук и упал на землю лицом вниз. Мэриэн подошла, нагнулась, выдернула меч, и кровь хлынула струёй.

— Прямо в сердце попал. Удачливый.

Амарель не ответил. Выпрямившись, Мэриэн заметила, что он отошёл в сторону, и вид у него был бледный.

— Я устала, — Эсфи дёрнула Мэриэн за руку. — Я хочу отдохнуть. Ты мне с утра поесть не дала!

Мэриэн стиснула зубы. С утра она, прежде всего, позаботилась о том, чтобы увести Эсфи подальше от места, где лежали трупы эмегенов. Как бы плохо Эсфи ни видела, она бы их заметила и учуяла весьма неаппетитные запахи, после чего ей наверняка не хотелось бы есть.

Сначала Мэриэн и Амарель думали оттащить мёртвых эмегенов к ближайшему обрыву, но тела оказались настолько тяжёлыми, что пришлось оставить эту затею.

— Хочу есть, — Эсфи снова дёрнула Мэриэн за рукав. — Хочу…

— Отстань, — Мэриэн еле сдержалась, чтобы не отпихнуть надоедливую девчонку. Может, не стоило её так оберегать? Пусть бы знала, что летающие камушки — это не травинки, и убить могут.

Эсфи надулась и замолчала. Мэриэн посмотрела на неё сбоку — совсем загорела на солнце, губы искусаны, а в глазах слёзы. Бедная Эсфи.

— Избранная, хочешь, я расскажу тебе о величии Кальфандры? — спросил Амарель.

Он шёл сзади, волоча за собой корявое деревце, которое служило ему дубиной. Амарель взял бы настоящую дубину у покойных эмегенов, но она оказалась слишком тяжёлой для него.

Мэриэн вспомнила, как они с Амарелем обнаружили, что на одежде у них осталась эмегенская кровь. Им пришлось отмывать пятна в ручье, и Мэриэн ещё украдкой посматривала, нет ли у Амареля ушибов. Но он, похоже, и тут оказался удачливым...

— Рассказывай, — вдруг позволила Эсфи. Мэриэн покосилась на неё, но ничего не сказала. Пусть Амарель поведает им о своей богине, хоть перестанет думать о первом совершённом им убийстве. Мэриэн помнила, каково пришлось ей самой, когда она участвовала в сражении против отряда одного мятежного лорда. Тогда Мэриэн было восемнадцать, как сейчас Амарелю, и она не забыла, как её тошнило, как мерзко было на душе, хотя она только издали стреляла из лука.

Но то был человек, а это — эмеген, и, наверное, Амарель быстрее придёт в себя. А он, тем временем, заговорил о Кальфандре.

— Несравненная награждает жрецов и их учеников своей милостью! Ты не видишь её, но если представишь себе её величие, то почувствуешь богиню, словно она рядом с тобой. В её руке белый жезл, из него льётся ослепительный свет — а когда Кальфандра опускает свой жезл, наступает ночь.

— Да? – Мэриэн оглянулась на Амареля — его кудрявые волосы были живописно взлохмачены, и в них застрял сухой листочек. — А гребня у Кальфандры нет, которым она бы незримо причёсывала своих жрецов?

Мэриэн не удивилась, когда Эсфи оглянулась и тоже хихикнула. Удивило то, что Амарель засмеялся вместе с ними. А Эсфи взяла и предложила ему свой гребень.

Часть 1. Главы IX - X

IX

Не одну Эсфи беспокоило отсутствие ванны — Амарель тоже помнил, как важна для жрецов Кальфандры чистота. Полагалось раз в пять дней мыться целиком, а умываться каждое утро перед молитвой. И если со вторым трудностей не было, то для первого ручеёк в лесу оказался слишком мал. Так что, едва обнаружив небольшую речку, Амарель обрадовался и решил искупаться.

Рано утром, пока Мэриэн и Эсфи собирали какие-то грибы с желтоватыми шляпками, Амарель ушёл к речке. Свою дубину он положил неподалёку, скинул всю одежду на зелёную, с мелкими цветочками, траву – и, глубоко вдохнув, полез в холодную воду.

Плавать Амарель совершенно не умел, и хотя вода доходила ему только до пояса, нужно было смотреть, чтоб не поскользнуться. Фаресар как-то рассказывал об одном жреце, который купался в реке, желая снискать милость Несравненной, поскользнулся, ударился головой и потерял сознание. Так и утонул.

Холодные купанья помогали успокоиться после ярких, красочных снов, где Амарель становился возлюбленным Кальфандры… Немыслимое кощунство! И всё же, порой он видел эти проклятые сны, и молитвы не помогали. Один раз Амарель пожаловался учителю и понял, что никогда раньше не видел у Фаресара такого странного выражения лица.

— Только Несравненную видишь во сне? — помолчав, спросил учитель.

Амарель кивнул, чувствуя, как пылают его щёки, скулы и даже уши. От пронизывающего взгляда Фаресара хотелось скрыться куда-нибудь.

— Тогда грех твой не так велик, — немного просветлел Фаресар. — Молись, чтобы Кальфандра его простила! И помни — нам заповедано чтить и любить только одну женщину. Нашу богиню. Понял?

Амарель всё прекрасно понимал. И то, что за неисполнение воли Кальфандры он попадёт в Лабиринт Ужаса, пугало его сильнее, чем гнев учителя. Описание этого лабиринта Амарель выучил наизусть ещё в детстве, и теперь вздрагивал при одной мысли о грехе…

— А мы думаем, куда это он подевался!

Амарель чуть не нырнул с головой под воду. Потому что на берегу речки стояла Мэриэн, а из-за деревьев выглядывала любопытная Эсфи. Но она хоть плохо видела, а вот Мэриэн беззастенчиво разглядывала Амареля! Солнце делало её рыжие волосы ослепительными, на губах то и дело мелькала улыбка.