— Ты живёшь в доме Мархыса, — Эрекей сделал жест — ходи, мол, и Амарель, не глядя, переставил свою фигуру на доске. — Мархыс — глава Совета великих беев. Ему многое известно. Разговори его, — хан понизил голос. — Заставь доверять. Узнай всё, что можешь.

Амарель медленно кивнул, не сводя глаз с хана. Вот оно что! Эрекей опасался заговора среди великих беев, а учитывая, сколько времени он провёл в Афирилэнд… Да, было чего опасаться! Хан видел, как хотелось Амарелю построить свой храм и распространить веру в Кальфандру — и в обмен на то, что так и случится, Амарель должен будет услужить хану.

— Он готов мне доверять, — Амарель вспомнил, какое мнение о нём сложилось у Мархыса и у великого бея Фарака. — И я знаю… как заставить его доверять ещё больше.

Инфар. Вот слабое место бея, долго искать не придётся. Амарель ощутил краткое торжество, а затем ему стало мерзко. От самого себя — и от человека, сидевшего перед ним.

— Твой шах под угрозой, — спокойно заметил Эрекей. — Убери его.

Их взгляды встретились.

— Обязательно уберу, — многозначительно склонил голову Амарель, а затем пожалел, что у него не было под рукой какого-нибудь «зелья откровенности» — если оно существовало. Подлил бы Мархысу в куумс, и пусть это тоже обман, но не столь отвратительный.

— Уговор, — припечатал Эрекей. — Завтра я пришлю к тебе людей, они знают, где надо строить, а как строить, расскажешь сам.

Вот и всё.

Разговор с ханом вымотал Амареля едва ли не больше, чем жертвоприношение в деревне. Но в обоих случаях Амарель думал не о себе, а о величии Кальфандры. Она простила его, когда он чуть не предал её из-за Мэриэн, и осыпала милостями. И за это Амарель бросит к ногам своей богини всё, что потребуется...

— Айе, — тихо проговорила Инфар, наткнувшись в коридоре на Амареля. Это был первый раз, когда она ему что-то сказала.

— Айе, — ответил Амарель и ослепительно улыбнулся ей. Инфар широко раскрыла глаза и вся задрожала, когда Амарель как бы невзначай коснулся её руки.

И тут мощное воспоминание нахлынуло на него. Мэриэн. Её серо-зелёные глаза смотрели твёрдо и решительно, и она не трепетала вот так, как малая птичка.

— Отец… увидит… — Инфар бросилась в свою комнату, расслышав мягкие шаги. Амарель повернул голову и увидел Мархыса — тот поманил к себе:

— Пойдём, выпьем куумса, он прямо из погреба. Денёк жарковатый выдался, — словоохотливо продолжал бей, увлекая за собой Амареля. — Но тебе и елмаузу всё нипочём… летаете…

Оглянувшись, Амарель увидел, как Инфар робко выглянула из-за двери — и сама ему улыбнулась.

— Дошли до меня слухи, — сказал Мархыс за чашей куумса, — что ты хочешь храм своим гафарсийским богам построить. О том и просил хана?

Амарель досадливо подумал, что слухи здесь слишком быстро расходятся. Хорошо ещё, что не все. Он понятия не имел, как Мархыс относился к религии смерти.

— Так и есть, — Амарель старался подбирать слова осторожнее. — Великий хан разрешил…

— Да и Совет слова против не скажет, — благодушно молвил Мархыс. — Свято чтим наших лунных богов, но и другим верам найдётся место.

Амарель не знал, что на это сказать — только потянулся за чашей.

— Старший сын мой, Кебек, чужой веры не терпел, а я иначе рассуждаю, — судя по болтовне, Мархыс успел выпить достаточно куумса, и теперь его тянуло в воспоминания. Рука Амареля застыла на полпути к чаше.

— А где теперь ваш сын, великий бей?

Мархыс сделался угрюмым.

— Давно пропал без вести. Не в Городе ли Эмегенов сгинул…

Амарель отдёрнул руку и несколько мгновений не мог заговорить. Неужели тот самый Кебек?!

— Могу я попросить куумса покрепче? — наконец, вырвалось у Амареля. Пожалуй, пить теперь придётся чаще.

Часть 3. Главы VII - VIII

VII

В зверинце Эсфи понравилось. Она притерпелась к запаху зверей, и ей было приятно слушать их истории, осторожно касаться тех, которые не могли укусить, протягивать им что-то вкусненькое. Иамракас обволакивал Эсфи своим бархатным голосом, а Маргрета добавляла, как тут хорошо, и заботилась об Эсфи так, как Мэриэн не смогла бы. Эсфи хотелось поесть, и Маргрета приносила именно такую еду, как надо; Эсфи не просила Маргрету есть меньше лука, но та сама догадалась; и, наконец, все платья из сундука были переделаны, а ещё шились новые. У Эсфи появились замечательные кожаные башмачки — совсем как те, что она износила в пути. Кроме того, Маргрета любила приятные цветочные духи.

— Клоделия, вы пойдёте с нами в зверинец? — однажды спросила Эсфи высокородную госпожу Клоделию, когда та заглянула с целью узнать, «всё ли у принцессы в порядке».

— Фи! Зверинец! — Клоделия наверняка сморщила носик, только Эсфи этого не видела. Говоря «фи», придворные дамы в Афирилэнд, со слов прислуги, всегда морщили носики, отчего бы Клоделии не сделать то же самое?

— Простите, принцесса, — опомнившись, продолжала Клоделия своим тихим голосом, — я не смогу пойти.

— Я так и поняла, — скучающе отозвалась Эсфи.

Маргрета наклонилась к ней и шепнула заговорщицким тоном:

— Не все храбрые, как вы, Ваше Высочество! Кто-то боится зверей…

Да, размышляла Эсфи, в следующий раз Иамракас обещал ей самого настоящего тигра из заморских стран, а это полосатый зверь с острыми клыками, и его рыка кто хочешь испугается! Но ей не терпелось поделиться своим удовольствием с кем-нибудь, кроме Маргреты… к примеру, с Мэриэн!

— Эсфи, надо поговорить, — едва услышав это, она обречённо вздохнула. Мэриэн села рядом на кровать и обняла Эсфи, но та отодвинулась — если подруга решила приласкать в самом начале разговора, то жди беды.

— Тебе здесь нравится? — Мэриэн словно не знала, как приступить к главному, и Эсфи напряглась, но ответила сразу:

— Здесь… неплохо. Я хотела пригласить тебя в зверинец.

— Какой ещё зверинец? — В голосе Мэриэн явственно слышалось подозрение. Ну да, она всегда и всех подозревала в том, что они причинят вред Эсфи.

— Иамракаса, — Эсфи, тем не менее, старалась говорить непринуждённо.

— Может, я и пойду, — Мэриэн помолчала. — Потом. Знаешь что… не поехать ли нам на конную прогулку?

Мэриэн отлично знала, что Эсфи никогда не любила кататься на лошади! И почему такой таинственный тон? Может быть, Мэриэн просто боялась, что их подслушают Королевские Лисы — а на деле, вместо конной прогулки имела в виду что-то другое? Да, наверное, так!

— С Тарджиньей? — спросила Эсфи, пытаясь сообразить, чего же хотела от неё Мэриэн.

— Да, — та взяла её за руку, а затем, к удивлению Эсфи, коснулась поцелуем щеки… и шепнула:

— Мы уедем отсюда, хорошо?

Эсфи от неожиданности и слова не могла сказать — ей вспомнились ночёвки на земле, кислые ягоды, жёсткое мясо, плохо прожаренное на костре, вечный страх погони или диких животных… Нет, она не хотела никуда уезжать! Королевские Лисы… да какая от них опасность, если её, Эсфи, дар всё равно не пробуждался? А если Мэриэн что-то новое узнала, то пусть сначала расскажет где-нибудь в укромном месте!

— Не хочу никаких прогулок, — Эсфи решительно высвободила руку. — Давай лучше в зверинец пойдём вместе, хорошо?

Мэриэн ничего не успела ответить, потому что скрипнула дверь, и пришёл кто-то третий. Тарджинья.

— Как у тебя дела? — чересчур оживлённо заговорила Эсфи, чтобы отделаться от мыслей о побеге. Ничего хорошего из этого не выйдет. Некуда им с Мэриэн ехать — волшебник мёртв, а в Афирилэнд бей-ялинцы. А скитаться неизвестно где Эсфи не хотела — вдруг там гораздо опаснее, чем во дворце короля Аранжи.

— Дела… Могли быть и хуже, — обронила Тарджинья. Эсфи встрепенулась:

— Что такое?

— Ничего, — поколебавшись, ответила Тарджинья, но увильнуть от рассказа, когда рядом подруги, жаждущие посочувствовать, не вышло.

Выяснилось, что Тарджинья навестила Ирзу. Тот уже передвигался по дому на костылях, а лекарь недвусмысленно дал понять, что у него здесь не постоялый двор. Но сначала вручил Тарджинье дощечку, которую Ирза исписал для неё.