Столб воды возник прямо на пустом месте и свалил с ног Гуко, собиравшегося добить Ирзу. Мэриэн отбежала в сторону, чтобы не попасть под атаку, и повернулась к повозке. Тарджинья стояла красиво — подняв руки, с преобразившимся лицом, и ещё один крик сорвался с её губ.

Мощная волна, как в горной реке, понеслась на разбойников. Они побежали так быстро, как только могли, во главе со своим раненым атаманом, но волна их настигла. И смыла дальше в лес, словно это были не живые существа, а камни или мусор.

— Всё! — Тарджинья опустила руки, спрыгнула с повозки и устремилась к Ирзе. Мыча от боли, он показал Тарджинье на свою ногу — выше колена широкие чёрные шаровары пропитались кровью. Наверное, Ирза полагал, что Тарджинья вылечит рану простым наложением рук, но такого, как видно, джинны не умели.

Мэриэн сунула меч в ножны и неохотно подошла. Вряд ли рана была опасной, но Тарджинья, конечно, успела вовремя.

— Ирза, ты ведь обычно побеждал! — Тарджинья засуетилась вокруг него. Стала отрывать относительно чистый лоскут от своего рукава, подняла руки, отчего на рану полилась вода, смывая кровь. Ирза вздрогнул — а потом терпеливо воздел очи к безмятежному летнему небу, пока Тарджинья неумело перевязывала его ногу.

— Лекаря бы сюда, — Мэриэн отвернулась и подошла к повозке, откуда, наконец, высунулась растрёпанная голова Эсфи. Лицо у неё было несчастным.

— Что случилось? — спросила Мэриэн, хотя и так догадывалась, в чём дело.

— Я… я больше не могу вызывать свой дар, — растерянно пролепетала Эсфи.

И Мэриэн нечем было её утешить.

— Проклятые быки! Могли бы ехать побыстрее! — Тарджинья хлестнула одного из них хворостиной. Бессильная злость сделала открытое и светлое лицо джиннии неузнаваемым.

— Успокойся, — резко сказала Мэриэн, и Тарджинья чуть было не напустилась на неё, но сдержала себя. Сзади доносились стоны.

Рана Ирзы воспалилась, и Мэриэн опасалась, как бы ему не стало совсем худо. Эсфи привычно забилась в угол и шмыгала носом, однако на неё никто не обращал внимания.

— Я могла вмешаться раньше! И тогда ничего бы не было! — кричала Тарджинья и погоняла быков. Сидевшая с ней рядом Мэриэн подумывала, не дать ли девчонке пощёчину, утихомирит это её или, наоборот, разъярит ещё больше. Но тут дорога повернула вправо, и вдалеке показались остроконечные шпили города. Вон башня, и воображение мигом нарисовало Мэриэн стоящего наверху часового с оружием. Ворота Фаарне, скорее всего, были закрыты — придётся ждать, пока их откроют, и успокаивать Тарджинью, которая будет подпрыгивать на месте от нетерпения.

Мэриэн прекрасно её понимала — Тарджинья промедлила с нападением и теперь терзалась, думая, что виновата в мучениях Ирзы. А если рана окажется совсем плоха, ему могут и ногу отнять. Мэриэн припомнила, как в Афирилэнд сначала били раненого деревянным молотком по голове, чтобы лишился сознания, а затем отрубали конечность топором и прижигали рану калёным железом. Едва ли в Гафарса дело обстояло намного лучше. Так что Мэриэн угрюмо помалкивала, когда Эсфи дрожащим голоском заверяла, что «вот увидишь, Тарджинья, всё будет хорошо».

Ох уж это амарелевское «хорошо», которое никак не наступало. Мэриэн закусила губу — ещё не хватало воспоминаний! Именно ей нужно будет говорить с городской стражей. Делать это сдавленным голосом и со слезами на глазах совершенно ни к чему!

…Едва повозка въехала в город, как Тарджинья спрыгнула на землю и побежала разыскивать лекаря, или волшебника, или кого угодно, кто поможет. Мэриэн повернулась — Ирза лежал без движения. Похоже, впал в забытье. Цвет лица у него был болезненно-серый, глаза закрыты. Эсфи уткнулась лицом в ладони — то ли плакала, то ли собиралась заплакать.

— Ну, мы приехали, — через силу произнесла Мэриэн. Она устала, в животе у неё неистово бурчало от голода, на душе было скверно. — Теперь бы волшебника найти. Глядишь, и дар твой опять пробудится.

Эсфи не ответила.

Мэриэн принялась рассматривать горожан, спешивших по своим делам. Вон какой-то крестьянин провёл мимо лошадь. Пробежал босой грязный мальчишка. Прошли две немолодые женщины, одетые в поношенные, но всё ещё приличные платья. Внешности они были самой обыкновенной, не красивы, но и не дурны собой. Светловолосых Мэриэн не увидела — зато у многих был такой же цвет волос, да и глаз, как у Тарджиньи.

А вот и Тарджинья — быстро управилась. Мэриэн не сумела сдержаться, когда та с разбегу запрыгнула в повозку:

— Может, ты всё-таки умеешь летать?

Сейчас было не время для шуток, но Тарджинья не взорвалась от гнева. Только отмахнулась и заговорила быстро, чуть ли не глотая слова:

— Нашла, очень хорошего лекаря нашла, он, скорее всего, и колдует, но на мой вопрос не ответил, поехали скорее, ты правь повозкой, а то я из этих бедных быков дух вышибу, уж больно медленно они тащатся!

— Куда едем? В какую сторону? — оборвала её Мэриэн.

— Налево. А там дальше ряд убогих покосившихся домишек, и как они закончатся — направо! И до самого конца улицы, и надо ещё постараться, чтобы на нас из окон не выплеснули помои…

Мэриэн погнала послушных быков вперёд. Она не сомневалась, что после такого путешествия животные протянут ноги, так что лучше будет дёшево продать их фаарнийским мясникам.

— Камаа, камаа! — донеслось до ушей Мэриэн — это оказалась девица с подведёнными углём большими глазами. Она сидела на крыльце одного из «убогих домишек» и оделась так, что все её прелести были выставлены напоказ.

— Камаа, — повторила девица, указывая на улицу, и хотя Мэриэн не знала гафарсийского, но сразу поняла, в чём дело: колёса повозки увязнут в жидкой грязи. И даже если Тарджинья будет махать хворостиной, не останавливаясь, это не поможет.

Мэриэн бросила вожжи и от души выругалась. Как тогда, у каменного обвала, который устроила Эсфи.

— Мы попробуем потащить его, — с мрачной решимостью сказала Мэриэн Тарджинье. — Повозка, не ровен час, застрянет!

Тарджинья кивнула и выбралась, как ни странно, без лишних разговоров. Эсфи спустилась с помощью Мэриэн, брезгливо ступила в грязь — и хотела, наверное, захныкать, но вместо этого плотно сжала губы.

Мэриэн и Тарджинья вдвоём потащили Ирзу, Эсфи плелась за ними, а девица с крыльца провожала их любопытным взглядом под жалобное мычание быков. От Тарджиньи было не так много проку — в основном, тащила Ирзу Мэриэн, скрипя зубами и высматривая под ногами коровьи лепёшки или что похуже. Как бы и вправду из окна не облили помоями — словно оставляя завершающий штрих на картине всех бедствий.

Но, к счастью, обошлось.

VI

Верёвки так сильно натёрли запястья Амареля, что повредили кожу, и кровь сочилась тоненькими струйками вниз. Амарель мог бы за пару мгновений избавиться от пут, но человек с топором пристально следил за ним. Конечно, мысль о сокровищах могла вскружить ярлинцу голову, да так, чтобы он позабыл об осторожности. Но увы, пока ничего подобного не происходило… Амарелю оставалось уповать на то, что живой и почти здоровый елмауз напугает всех четверых ярлинцев, и они побегут, забыв о золоте.

Струйка крови опять потекла по руке Амареля, и он вспомнил такой же ясный солнечный день много лет тому назад.

…Мальчишек было около десятка. Они бросили свои игры и столпились вокруг Амареля — удивлённые, с поднятыми или нахмуренными бровями, засунув пальцы за пояса заплатанных штанов.

Семилетний Амарель выдавил из себя жалкую улыбку. Он ведь сам пришёл — невзирая на то, что Фаресар запрещал, и не побоявшись наказания. Потому что захотел быть как все, а не просто учеником и затворником в храме Кальфандры. Значит, нужно было показать своё дружелюбие.

— Я… к вам, — Амарелю не понравилось, каким слабым стал его голос, и он выпрямился и заложил руки за спину. Словно богатый господин, который заходил в храм как-то раз, и тогда Амарелю не понравился голос учителя — он был… заискивающим. Да, верно — это книжное слово подходило лучше всего.